Сегодня Британия отмечала День Матери, и я вспоминала о маме. Ее последними цветами в жизни стали нарциссы, которые мы с бабушкой принесли ей 8 марта, а через одиннадцать дней она умерла. С тех пор я не выносила нарциссы: кажется, я уже писала об этом раньше. Но вышло так, что жизнь здесь как-то меня с ними примирила. Я поняла, что не чувствую больше к ним неприязни, этой весной, когда увидела, как много их растет в Кембридже, и как, невзирая на холодный ветер и дождь, из земли появляются все новые и новые цветы — желтые, белые с желтой сердцевиной, бледно-желтые с оранжевой сердцевиной, крупные и совсем крошечные (большие нарциссы по-английски называются daffodils, а крошечные цветки на тоненьких ножках, будто бы уменьшенные копии своих братьев, и на английском зовутся narcisses). Они красивые. И в память о маме тоже.