Наконец-то просмотренные вчера «Искатели приключений» отозвались прекрасными воспоминаниями о прошлом, в которых ностальгия как чувство меланхолическое вдруг утрачивает свою обычную горечь и возвращает к самым ярким моментам детства и юности, где нет места взрослой тоске.
«Искатели приключений» – это, конечно, шестидесятнический палимпсест, полотно из описанных Бартом взаимодействий между идеалом и вечным томлением по нему: «На протяжении всей его любовной жизни фигуры всплывают в голове влюбленного субъекта внезапно, безо всякого порядка, ибо они всякий раз зависят от случайности (внутренней или внешней). В каждом из таких инцидентов (того, что на него «сваливается») влюбленный черпает из запаса (сокровищницы?) фигур, согласно нуждам, приказам или прихотям своего воображаемого». «Искатели» не имеют ничего общего с реальностью, однако же манифестируют все самое лучшее в ней – те самые фигуры безочетной красоты, что навсегда скрыты под скукой житейской обыденности.
Возможен ли в мире внезапный союз между жюль-верновским «неудобным» чудаком-изобретателем (Вентура), летчиком-храбрецом и аполлоном (Делон) и девушкой-стимпанкерским скульптором и эльфом в ретро-футуристическом платье от молодого Пако Рабанна (Шимкус) – союз, построенный не на мимолетной эротической привязанности или болезненной любви, но на общем, совершенно детском, стремлении к несбывшемуся? Скорее, нет, чем да: какие-то элементы этой мозаики обязательно выпадут и побледнеют со временем. Но в созданном мире «искателей» только такой союз и видится единственно верным – как продолжение игры мимов в Мэрион парке из «Фотоувеличения», где каждая партия жизненно необходима.
Искатели попадают в сказочную Африку, чтоб найти сокровище, которое обязательно сделает их – нет, не просто богатыми, а счастливыми, поскольку даст возможность воплотить в жизнь самые невероятные фантазии. И идея Африки как фантастического и сюрреального места (снова, спасибо шестидесятым с их деколонизацией, освоением региональных культур и верой в то, что прогресс непременно преобразует древность во благо всем) – парафраз буссенаровского “Les voleurs de diamants”, и внезапная гибель главной героини среди ослепительных морских пейзажей – это никакой не финал истории, а трагедия с мыслью о возрождении и преображении.
Ее похороны в стимпанкерском водолазном костюме в океанической тяжелой сини – песня светлой печали, похожая на финал написанного через два десятка лет романа Эко «Остров накануне»:
«Потом он поднялся на мостик и видел, как стаи продирались сквозь стоячий такелаж, и на какую-то секунду, мнилось, сумели заслонить солнце радужные краски крыльев, смешиваясь с расцветкой морских птиц, которые в любопытстве спешили присоединиться к этому празднику.
Потом он выбросил в море все часы, не опасаясь, что утратит драгоценный счет. Он уничтожал время, собираясь в дорогу против времени».
Ощущение и обреченности, и сопричастности не покидает зрителя на протяжении всего фильма, чтобы найти свое окончательное воплощение в конце, в светлых стенах Форта Бойяр: смерть аполлона на руках изобретателя, смерть легкая, романтическая, с улыбкой на устах, никак не сравнимая с действительным уродством умирания – надежда на несбывшееся и только на него.
No comments :
Post a Comment