Блоку 139. Мой наивный читатель, все труднее извлекаемый на свет божий из-за возраста и общей литературоведческой выхолощенности (препарирование книжек, растянувшееся на десятки лет, даром не проходит, а по Бахтину ты это устраиваешь или Жанетту, тут уже дело третье), по-прежнему любит его, и помнит, и даже иногда возвращается к стихам ли, письмам или эссеистике — не для работы, а просто так.

Блок — поэт спокойного отчаяния и фатальной неизбежности, безо всякого драматичного заламывания рук и стискивания челюстей (если только это не обусловлено красотой мгновенного жеста, но он тут не в счет): «да буду я царь над собой, со мною да будет мой гнев» — это ведь про пушкинское «учитесь властвовать собою», когда в сдержанности перед лицом неотвратимого как будто бы нет никакой необходимости ни у вас, ни у вашего окружения. Вы все равно учитесь: с вас станется над бездной глухой.

Блок — поэт блистающего мира, укрытого в толще темных и, да, хтонических городов, где стоит лязг железа и черные улицы иногда заливает мертвенно-желтым (жолтым, конечно же) светом. Выход из этого города только один — «шатаясь, сквозь буран» к морю и кораблям. Блоковское море и океан — это родная бездна, родимый хаос, толща зеленой воды, где чешет кудри злая Моргана и где страннику можно, наконец-то, успокоиться.

Блок — один из самых страшных и великих поэтов, писавших на русском языке, и мне, с моим пристальным интересом к ужасам разной природы (и к природе ужаса), это очень важно знать. Вечная ему память.