Что самое тяжелое в переработке рукописи после рецензента? Внимательно вчитываться в столбцы справа, где расписано, что нужно убрать/прибавить (примерно все/примерно столько же), и вот ты уже полыхаешь от стыда, как будто никогда прежде ничего не переписывал, хотя это случается с завидной и скучной регулярностью последние лет двадцать, и все равно каждый раз как в первый. Особенно обидно расставаться с какими-то ценными и близкими сердцу заблуждениями, и здесь уж даже вполне мягкое напутствие ревьюера «переформулировать» и «отрефлексировать поподробнее» воспринимается вначале как святотатство (фаза отрицания), а потом как заслуженное наказание (фаза принятия).

Вот так и сидишь, и думаешь: а может, ну его к чорту, бросить все и забыть как страшный сон, а потом тебя разбирает здоровая (здоровая ли?) злость — нет уж, не дадим серым клеткам переродиться в перегной, еще не время выть на академическую луну, и поэтому — сиди и пиши, и не рыпайся. Пер аспера ад люцем, и да будет так.