Все-таки прав был Блок, написавший матери из путешествия по Италии сразу же по приезде во Флоренцию с ЛДМ: «Здесь нужно остановиться не меньше, чем на две недели». По факту, как известно, Флоренция вызвала у него резкое отторжение в пику Сполето и Равенне, но возможность сосредоточиться хотя бы на абрисе главных черт была уловлена Блоком идеально.
То же и с Уффици.
Главные потрясения дня — Фра Филиппо Липпи и Фра Беато Анджелико: в очаровании ими нет никакой оригинальности, зато есть общность всечеловеческого принятия и восхищенного отклика на гармонию. Фра Филиппо прозрачен до сияния, Фра Анджелико резок божественной синевой. Снова прав Блок в эпитафии Липпи:
Душу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски,
Набожных души умел — голосом бога смутить.
Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья,
Принуждена меня звать мастером равным себе.
«Весна» и «Венера» Боттичелли — буквальное воплощение райской красоты, описанной флорентийцем Данте в третьей части «Божественной Комедии» — да, движет солнце и светила, да, безусловна непререкаемой очевидностью. Боттичеллиевское «Благовещение» с испуганной Девой — и ее же образ рядом, уже умиротворенный, с Предвечным Младенцем на руках — библейская история на повороте к Пресуществлению.
Дальше были бархатный Перуджино, отточенный Гирландайо, змеевидные Кранаховы Адам и Ева, могучая грубость Микеланджело — чтобы сойтись в финальной точке, в Леонардо. Сепийная — и мнимая — незавершённость его «Поклонения волхвов» — это тот самый случай, когда картина дописывается — домысливается, до-создается сама, каждый раз по-новому для нового зрителя. Знал ли Леонардо, что так будет? Возможно, догадывался. Его версия «Благовещения» тоже об этом — Гавриил принес Марии весть, и ее безмятежность, и его спокойствие обманчивы: созидающая все материя усложняется, и все, это видящие — со-работники и со-участники. Принять это трудно.
После Леонардо почти не осталось сил ни на Караваджо, ни на Рубенса с Рембрандтом. Их придётся дочувствовать в следующий раз.
No comments :
Post a Comment