Сегодня день рождения Достоевского. Первым прочитанным романом был «Подросток», и мне, одиннадцатилетней, Аркадий девятнадцати лет казался ровесником по скорости и упреждению реакций, о чем я рассказывала отцу. Собственно, любовь к Достоевскому тогда и началась, и, хотя я не открывала его уже с десяток лет, все прочитанное у него удерживаю в памяти на удивление цепко. 

Его почти болезненная нетерпимость к разного рода идиотствам (не заболеванию, а состоянию духа), его воинственный пессимизм от понимания, что натуру ближнего ничем не исправишь, как ни изворачивайся, его деликатность, и тяжеловесность, и внезапная красота и надежда среди самого мучительного и темного — качества, в одном писателе почти невозможные, а в нем воплотившиеся всемерно и полно — сделали навсегда близким и понятным. И навсегда же отвратили от того, другого, с его пафосом, патокой, вивисекторской логикой «внутреннего монолога» и насквозь фальшивым стремлением к той самой истине, которая в итоге так и не далась.

Достоевский же ее увидел, пусть и сквозь ужас.