ГФЛ и сЭкс (честно: заколебали)

Опять пошла какая-то мутная волна в модных/левых/прогрессивных до зубовного скрежета медиа (New York Times, New Yorker), поднимающая на перья тему секса/сексуальности/ориентации ГФЛ. И газета, и журнал форсят книжку какого-то чувака, чье имя мне ничего не говорит — ну, кроме того, что оно внешне очень напоминает имя зятя Карла нашего Маркса Поля Лафарга, но дается в английской транскрипции «Пол Лафарж». Этот самый Лафарж, как сообщается в NYT, занимается метафикшеном и вообще высок (Йель и вот это все), и вот он сподобился написать роман о тонких отношениях между ГФЛ и Робертом Барлоу, лавкрафтовским младшим современником, коллегой, другом и душеприказчиком, который покончил с собой в Мексике в начале 50-х, боясь быть уличенным собственным студентом (видимо, любовником) с запрещенной тогда гомосексуальности. Название книжки «Ночной океан» аналогично названию новеллы ГФЛ-Барлоу, и это обстоятельство бесит меня еще сильнее.

Cюжет романа вертится вокруг деконструкции идеи о лавкрафтовской асексуальности, когда главные герои докапываются до «Эротономикона» (буээ) — тайной книги, которая вскрывает связь ГФЛ с Барлоу.

Да ты ж ебанись.

Весь этот сраный метафикшен, аллюзии, свидетельство о смерти несчастного Барлоу, игра с именами главных героев — и все это ради того, чтобы доказать, что ГФЛ был гей.

Как же они неиллюзорно заебали, а. Почему все эти прогрессисты не хотят и не могут оставить в покое ГФЛ, Эдварда Гори, Эмили Дикинсон и тысячи других, пытаясь расцветить, блять, яркими красками их интимную жизнь? Почему они никак не нажрутся этого своего фрейдизма, чтоб им повылазило?

Был ГФЛ геем или не был*, не имеет вообще никакого значения, вот ни на сколько: и огромная переписка (включая Барлоу и Дерлета), и визиты в гости никак не подтверждают (и не должны, вообще-то) лавкрафтовскую воображаемую гомосексуальность, просто потому что иногда беседы о литературе, прогулки и дискуссии — это просто беседы, прогулки и дискуссии, без ебли.

Нью Йоркер уже голосом самого Лафаржа задушевно (на самом деле душно и с нотками пришепетывающей скандальности) описывает возможные любовные отношения между ГФЛ и Барлоу, додумывает, юлит и скулит — мол, было, конечно, было, не могло не быть, а потом Барлоу кончился как писатель, уехал в Мексику и на пике своей академической карьеры покончил с собой. Лафарж-Нью Йоркер вкрадчиво завершает: был Барлоу талантлив, талантливее ГФЛ, и вообще, в отличие от Лавкрафта, жить не боялся, и «Ночной океан» сам написал, и ГФЛ здесь вообще не при чем («всего две строчки»). 

Как же я зла. То расизм, теперь вот это, хоть святых выноси.

_______________________________

*Не был: расставшись с Соней, жил спокойно и асексуально до самого конца: см. переписку с его корреспондентами.