Те из моих друзей, кто знает меня не первый год, конечно, в курсе моей особой привязанности к Кромеру: моя к нему любовь, видимо, стала такой же неотъемлемой частью меня, как и остальное краеугольное — ГФЛ, Блок, кембриджский сад (наш второй топос Манны Дью), Провиденс с его холмами и заливом Наррагансет, как сырой холод осеннего утра и редко сбывающееся теперь чудо зимы.
В этом году ожидание поездки в Кромер было еще мучительнее, чем прежде: летом случилось много поездок, и моя работа по подготовке Армитаджа не оставила нам выбора: кромерское путешествие нужно перенести, и мы оба, понимая, что так диктуют обстоятельства и ничего тут не попишешь, все же расстроились. Об отмене Кромера не могло идти и речи, и мы выбрали ранний сентябрь, когда есть шанс словить последние не слишком короткие световые дни у прохладного серо-синего моря.
Я считала недели до Кромера. У меня была прекрасная конференция в Новой Англии, но посреди красот Провиденса и любимых лавкрафтианских мест я ждала Норфолка: мне кажется, ГФЛ, нежно и молчаливо влюбленный в Genius Loci своего родного города, меня бы отлично понял.
Летом же выяснилось, что местные власти решили укрепить береговую линию северного Норфолка — проект, о котором много писали в восточноанглийской прессе, начал воплощаться в жизнь. Эрозия разрушает известняковые норфолкские холмы — Мандесли, Шерингем, Кромер, Ярмут — и дома, построенные когда-то далеко от моря, оказываются на обрывах, чтобы однажды обрушиться и затонуть, как реальная деревушка Данвич, ставшая прототипом и для джеймсианских историй о призраках, и лавкрафтовских ужасов.
В июне-июле в Кромер стали завозить огромные каменные глыбы: специальные тракторы сваливают их на западную часть берега, слева от Пирса, и аккуратно складывают около бетонной стены — единственного барьера между неспокойным Северным морем и берегом. Местные жители вначале восприняли инициативу властей в штыки — эрозия эрозией, но портить легендарный абрис не позволим: на эту тему шли длительные (и изнурительные) дискуссии в соцсетях: сюда же прилагались некомплиментарные фото стройплощадки, столбов пыли и глины на парапете Променада.
Я следила за яростными спорами затаив дыхание: а что, если Кромер и вправду внезапно изменится, превратившись через какое-то время в глянцевое странное нечто с подачи неизвестных архитекторов? Я ревниво листала фото в норфолкских каталогах: вот глыбы сгружают на берег, а вот их откатывают к волнорезам, и внезапно вода у Пирса приобретает оттенок потрясающей прозрачной голубизны, в которую ныряют с головой огромные местные чайки; вот тогда я поняла, что все вытанцевалось и заработало. Огромные серо-розовые камни у старой бетонной стены стали фильтровать воду, превращая ее в живую ляпис-лазурь. Кромер принял изменения, поглотив муть и глину, и остался на месте — там, где мы сегодня его и нашли, куда едва ли не бежали, высадившись из нориджской электрички.
Рай должен выглядеть так. Как Кромер.
No comments :
Post a Comment